Мост из прошлого

“Кто я? Откуда? Где страна, где мне не скажут, что я чужой?”

(Из фильма “Султан Бейбарс”, 1989)

Обычно мы рассматриваем историю человечества или нации как факт, оставшийся где-то позади и к текущей реальности – то есть к нашей личной истории – прямо не относящийся. Конечно, мы понимаем и признаем ее влияние – но умозрительно, как бы через толстое стек­ло, отделяющее историческое событие от непосредственно переживаемого настоящего. Но иногда прикосновение к немым свидетелям прошлого: камню, стене, треснутой чаше – вдруг разбивает глухое стекло, и мы чувствуем в себе ­биение живого нерва, проходящего сквозь эпохи.

Летом 2023 года по поручению Главы государства я был в Каире по случаю 800-летия великого Бейбарса – султана Египта и Сирии, победителя крестоносцев и монголов, мамлюка и бывшего раба. Центральным мероприятием визита стало открытие после многолетней реставрации мечети, построенной Бейбарсом в XIII веке, – совместного проекта Казахстана и Египта. Исторический артефакт, не теряя духовного предназначения, превратился в современное функ­циональное пространство, отвечающее эстетике нового времени. Понравилось архитектурное решение – актуальный микс современных технологий и древней основы, как бы перебрасывающий мост из прошлого в будущее.

Но главное впечатление – непередаваемое чувство возвращения, как будто нет пяти тысяч километров, отделяющих от дома: в знакомом орнаменте на стенах, в неуловимо узнаваемых деталях, в двухцветной кирпичной кладке, сделанной еще в XIII веке и реставрированной талантливыми мастерами. Может быть, наш великий земляк мечтал вернуться на родину хотя бы так, чтобы снова ощутить запах жусана, который он вдыхал ребенком на просторах Великой Степи.

В такие минуты ощущаешь себя частью чего-то большего, чем ты есть здесь и сейчас. Частью единого, непрерывного, живого сознания, вобравшего в себя поколение за поколением мысли, чаяния, дух, трагедии и надежды тех, кто был раньше, и тех, кто придет после тебя.

В этом смысле Великая Степь не только историко-географическое пространство, но и духовное измерение, пребывающее в коллективном сознательном. Его питают не бессознательные импульсы архаичного подполья, а общий эмоциональный опыт, рождавшийся в столкновении с другими культурами, испытаниями и победами на тысячелетнем пути. Именно здесь истоки нашей идентичности. Много веков это пульсирующее пространство расширялось, вливая миру свежую кровь, и сужалось, а его бьющимся сердцем – и географически, и духовно – всегда был и сегодня снова становится Казахстан, земля в “центре мира”, к которой мечтал вернуться Аль-Малик аз-Захир Рукн ад-Дин Бейбарс по прозванию Отец Побед.

Потому что, где бы ты ни был, в какие прекрасные края ни занесла бы тебя судьба, нет ничего дороже запаха горькой степной травы.

Не раствориться в потопе истории

Итак, сущностной чертой XXI века стала ломка устоявшихся парадигм, так что нарастание глобальной турбулентности, деформация принципов международного общежития и повсеместное наступ­ление национал-популизма – не просто временные кризисные сдвиги, а определяющие черты новой реальности. Казахстан, как часть мирового организма, тоже вовлечен в этот круговорот.

Чтобы не утонуть в неумолимом потопе истории, государству необходим сильный внутренний стержень – и это не столько экономика и политический строй, которые в принципе универсальны и не зависят от территории и менталитета людей, ее населяющих, а нечто более уникальное, прочное, цементирующее, склеивающее нацию в единый монолит.

Такой молекулярной связью, не позволяющей нации рассыпаться в окружающем хаосе всеобщего кризиса, может быть только единая идентичность, то есть общее для всех граждан ощущение принадлежности к одной на всех культурно-ментальной ценностной матрице.

Чтобы прочувствовать этот тезис, сравним нацию с человеком. Человеческая личность возникает и манифестируется как точка оппозиции Я и не-Я, то есть весь остальной мир. Похожим образом нация идентифицирует себя как точку оппозиции другим – Мы и Они, не позволяя раствориться в окружающей геополитической среде.

Именно сильная национальная идентичность, независимо от происхождения, социального положения, религиозных или политических взглядов, – тот самый внутренний стержень, который способен противостоять центробежным силам и внешним вызовам, скрепляя Казахстан в единый жизнеспособный организм. И если политический строй – это его костяк, экономика – животворная кровь, то идентичность – это душа нации: ее сущность, воля и дух.

Эта аналогия совсем не романтическая абстракция. Из национальной идентичности при всей кажущейся неуловимости ее характеристик вырастают, по Сэмюэлю Хантингтону, национальные интересы. Поэтому определение сферы интересов нации прямо связано с пониманием, кто мы такие и чем отличаемся от других, а значит, без этого понимания невозможно прогнозировать дальнейшее развитие государства и общества.

Что такое Казахстан: этничес­кая целостность, плавильный котел или варящиеся в собственном соку этнокультурные субидентичности, объединенные общим гражданством? Что склеивает ингредиенты нацио­нального коктейля: культура, чувство крови, политичес­кие ценности, общая история или виденье будущего? Если это культура – едина она или мульти­культурна? Присуща ли нам разделяемая всеми супер-идентичность, объединяющая нас поверх этнических, религиозных, социальных и политичес­ких идентичностей?

Сама постановка этих вопросов, созвучных, думаю, мыслям многих читателей, предполагает множественность возможных ответов. Пусть нас это не смущает: XXI век, кроме всего прочего, еще и эпоха мирового кризиса национальной идентичности.

Кризис этот наблюдается повсеместно и носит глобальный характер. Его не избежали ни богатая Западная Европа, ни США. Так, классическая модель американского плавильного котла дала сбой в условиях размывания стержневой англо-протестантской идентичности под мощным напором нескольких факторов: массовой иммиграции из Латинской Америки и Азии, растущей популярности мультикультурализма, утверж­дения групповых идентичностей, основанных на понятиях расы, этноса и пола, усиления влияния диаспор, космополитизма и транснациональной само­идентификации элит.

Серьезный вызов, брошенный традиционной американской идентичности, в последние восемь-девять лет стал причиной, с одной стороны, расового кризиса, вылившегося в массовые протесты под лозунгом “Black Lives Matter”, и, с другой – коренного сдвига внутренней и внешней парадигмы США, на волне которого был избран 47-й Президент Дональд Трамп с его слоганом “Make America great again”. Этот крутой поворот от BLM до MAGA, совершенный за последние годы мировой державой №1 в попытке вернуться к корням национальной идентичности, сделавшей Америку великой, показывает определяющее значение этой нематериальной категории на судьбы мира.

Сперва национальная идентичность – потом экономика и политика – так можно определить ее место в триаде государственных приоритетов любой страны в XXI веке. Думаю, это не будет преувеличением.

И именно поэтому с переломного 2022 года, заявив о строительстве Нового Казахстана, Президент Касым-Жомарт Токаев выдвигает в своей реформаторской повестке ключевой вопрос национального единства с позиций общей для всех граждан Казахстана идентичности: “Мы должны твердо придерживаться принципа “разные точки зрения – одна нация”. Президент страны призывает укрепить национальную идентичность на базе формирования нового качества нации и разделяемых всеми гражданами ценностей.

Параллельные пути – не пересекаются

Скептики скажут: во-первых, все это мы уже слышали не раз за прошедшие тридцать лет, и, во-вторых, вопросами нацио­нального единства и общей идентичности прежние руководители государства озаботились с первых лет обретения независимости.

В самом деле, за прошедшие тридцать с лишним лет заявления о казахстанской идентичности и необходимости модернизации сознания нации стали общим местом властного дискурса. Так есть ли принципиальная разница между политикой нациестроительства предшествующего периода и нынешними реформами Президента Касым-Жомарта Токаева?

Спойлер: разница есть – и существенная, чтобы не сказать кардинальная.

Но начнем сначала. Являемся ли мы молодой нацией? И да, и нет. Обретение независимости можно считать стартом появления новой нации и в то же время закономерным продолжением всей долгой исторической цепи, берущей начало как минимум с XIII века, а то и раньше – со времен кочевых цивилизаций саков, гуннов и древних тюрков, оставивших свой след на нашей земле, в культуре и генах. Непосредственное же формирование нашей нации на территории Казахстана началось не сегодня, и даже не 30 лет назад. Оно связано с двумя переплетающимися процессами: первый – зарождение и выделение из конгломерата народов Улуса Джучи казахского этноса, развивавшегося затем более 300 лет в рамках собственной государственности, второй – формирование уникального полиэтничного населения в составе Казахской Советской Социалистической Республики.

Начиная с 1991 года оба эти процесса продолжились уже в государстве-правопреемнике – Республике Казахстан как строительство суверенной нации. Здесь следует различать два пути: снизу – стихийный, естественный процесс общественного “самостроя” в условиях государственного суверенитета и рыночной экономики и сверху – как часть внутренней политики государства по интеграции полиэтничного постсоветского населения в гражданское единство нового типа.

Безусловно, оба пути привели сегодня к совместному результату – тому первичному синтезу традиций, привычек, компромиссов, жизненного опыта, целей, ценностей и идеалов, который дал нам узнаваемое лицо, независимо от этноса, расы или социального статуса. То самое лицо, по которому мы безошибочно узнаем друг друга за границей.

Однако путь “сверху” оказался чуть более тернист и по мере удаления от старта все больше терял энергию изначального импульса. Мы сейчас говорим не о госполитике в целом – внут­ренней, внешней, экономической, социальной и т. д., а именно о проекте целенаправленного государственного нациестроительства.

Если первые шаги, в том числе закрепленные в Конституции, были достаточно интересны и продуктивны, то впоследствии реальные действия сменились декларациями и утонули в бездонных водах тематического дискурса. Вряд ли кто сегодня вспомнит Концепцию укрепления и развития казахстанской идентичности и единства, принятую президентским указом в 2015 году. Но, думаю, многие помнят программу “Рухани жаңғыру”, которая при определенной инновационности по охваченным смыслам все же затерялась и растворилась в пучине бюрократической документации и отчетности.

Еще была Стратегия развития Казахстана до 2050 года – кроме попадания в топ-30 развитых стран там упоминалась все­казахстанская идентичность как стержень исторического сознания нашего народа и роль казахского народа как объединяющего ядра развивающейся казахстанской гражданской общ­ности.

Эти два тезиса при кажущейся связности констатировали факт наличия двух идентичностей: гражданской, находящейся в процессе развития, и казахской этнической, выступающей в роли ядра притяжения для полиэтничных электронов. Причем в контексте срока действия стратегии окончательное слияние казахстанского атома предполагалось аж к 2050 году.

То есть фиксируются два уровня самоидентификации населения Казахстана: первый – общий для всех, вытекающий из единого гражданства на базе общих политических ценностей, и второй – казахского этноса. Таким образом был задан долгосрочный вектор на параллельное развитие двух идентичностей: гражданской казахстанской и этнической казахской. И, соответственно, откладывалось – как минимум до 2050 года – решение ключевой задачи реального объединения нации под эгидой общей для всех идентичности на базе настоящих, то есть разделяемых людьми, а не искусственно сконструированных ценностей.

Именно здесь проходит водораздел в вопросе формирования национальной идентичности между “старым” и “новым” Казахстаном.

“Модель Токаева”

Так в чем различие старого и нового подходов к вопросу национальной идентичности? Если раньше процесс нациестроительства был преимущественно стихийным, а попытки влияния на него “сверху” ограничивались принятием декларативных механизмов, материализация которых сводилась к тематичес­кому дискурсу в СМИ, обеспеченному госинформзаказом, то “Модель Токаева” предлагает проактивную деятельность государства и общества по отбору и выработке общих ценностей, способных не только сплотить нацию, но и дать ей новое качество в XXI веке.

При этом вместо разделяющего подхода, зацикленного на наличии двух идентичностей, “Модель Токаева” берет за основу тот комплекс общих, разделяемых всеми ценностей – культурных, политических, экономических, бытовых, традиционных, жизненных, сформировавшийся за годы независимости, который объединяет, а не разделяет граждан страны и ложится в фундамент новой общенациональной идентичности. Это тот цементный раст­вор, с которым можно и нужно работать, укрепляя и совершенствуя в соответствии с требованиями времени. Все его компоненты представляют собой не механическую смесь, а сплав, то есть результат качественной трансформации разнородных составляющих в новую уникальную сущность.

Уникальность, непохожесть, этого сплава определяется не только смешением различных культурно-ценностных элементов, но и преобладанием в нем культурного кода “казахскости”, определяющего сущностные черты общенациональной идентичности народа Казах­стана, примерно так же, как “анг­лийскость” определяет лицо британской идентичности. При этом и казахская идентичность вбирает в себя культурные элементы других традиций.

Именно элементы казахского культурного кода являются тем самым клеем, который наряду с общим гражданством и иными совместными ценностями обеспечивает единство в многообразии, а также придает нации ту самую неуловимую непохожесть на других, ту соль, благодаря которой в толпе иностранцев мы почти безошибочно выделяем “казахов”, независимо от их этнического происхождения.

Суть этой модели четко сформулирована Главой государства в 2023 году: “Сегодня все наши граждане ощущают себя членами одной большой и единой казахской семьи, по сути, нации /…/ При этом наше этнокультурное многообразие, которым мы по праву гордимся, никуда не исчезнет, а, наоборот, еще более укрепится за счет единой гражданской основы. У нас сложился свой особый уклад жизни, в котором традиции разных культур сливаются в прочный сплав общенациональной идентичности”.

Это смещение акцента нацие­строительства с аморфной, безликой, бессубъектной обще­гражданской модели на ярко выраженную субъектность казахского культурного генотипа – главная сущностная черта “Модели Токаева”. Она проявляется в синтезе отдельных идентичностей в одну объединяющую всех культурно-ментальную матрицу “единой казахской семьи”, как в естественном процессе, происходящем без давления или насильной ассимиляции, а в силу влияния места проживания, культурного окружения и количественного фактора.

Как подчеркивает Глава государства: “Наших прославленных соотечественников – спорт­сменов, деятелей культуры, ученых, студентов, предпринимателей – независимо от их этнической принадлежности за рубежом всегда называют казахами. И это естественно, так и должно быть”.

Следование за естественными процессами – еще одна характерная особенность “Модели Токаева”. Это означает принципиальный отказ от попыток создания сложных конст­руктов, доктрин и программ, уводящих от сути и приводящих только к неоправданным расходам.

Однако эта простота – не отпускание ситуации на самотек, а активное следование в одном направлении с общественным потоком, корректируя русло, убирая подводные камни и сглаживая острые углы, не мешая без нужды, а помогая естественному течению событий. Это принцип айкидо, направляющий энергию естественно протекающих процессов к поставленной цели – деликатно, но твердо, не форсируя, но и не тормозя. Не противопоставление, а поиск общих интересов, не ассимиляция, а интеграция.

Еще одним важным компонентом “Модели Токаева” является прагматизм и нацеленность на результат. На смену реальности дискурса пришла реальность действий. Вместо долгоиграющих самовоспроизводящихся программ с сомнительной эффективностью – конкретные дела. Новый Казахстан – это примат поступков над словами, как это было с амбициозным проектом ЛРТ, остолбеневшим почти на 15 лет и теперь, пос­ле вмешательства Главы государства, готовым к тест-драйву осенью 2025 года.

Этот прагматизм в деле нацие­строительства проявляется в осознанной поддержке и культивировании ключевых направлений, порождающих формирующий эффект: поп-культура, фильмы, мода, еда, спорт, контент в социальных сетях и т. д. Под формирующим эффектом имею в виду расходящуюся эмоциональную волну популярности, максимально широко и глубоко влияющую на формирование модных национальных трендов прежде всего среди молодежи. И здесь ключевым приоритетом “Модели Токаева” является креативная индустрия, определяющая моду на “казахскость”.

Из очевидных примеров – мировой прорыв казахской поп-музыки, ярко воплощенный в Димаше Кудайбергене и исполнителях новой волны Q-pop, таких как Ирина Кайратовна, Курайш, Мирас, и других, набирающая обороты индустрия казахского кино, продвижение в последние два года этно­направлений в фешен- и гастроиндустрии, нарастающее количество авторских роликов в соцсетях, посвященных ­национальной тематике.

Глава государства не случайно увидел точку роста национального возрождения именно в креативной индустрии – здесь наиболее ярко проявляется такой важный механизм, как использование soft power, мягкой силы. Не заставлять, не ломать через колено, не погружать в сон медийного гипноза, а активировать точки реального влияния через личный интерес, эмоциональную вовлеченность, путем формирования модных трендов.

Наконец, ключевым отличительным принципом “Модели Токаева” является установка на формирование нового качества нации будущего и связанный с ней национальный ренессанс. Глава государства подчеркнул: “Наша молодежь по-современному возрождает наш национальный дух, соединяя опыт прошлого и горизонты будущего. Задача государства – сохранить и многократно усилить этот позитивный импульс. Сделав это, мы сотворим свой казахский ренессанс и собственную эпоху реформации”.

Возрождение нации в XXI веке – реальная и достижимая цель не в туманном будущем 2050 года, а в среднесрочной перспективе. Однако для этого нация должна осознать себя единой семьей, связанной общими ценностями и общим виденьем долгосрочных перс­пектив развития. А это осуществимо только путем национального диалога. Именно с этой целью и был создан новый институт слышащего государства – Национальный Курултай, соединяющий “опыт прошлого и горизонты будущего”.

Опыт прошлого

Начало национальному возрож­дению было положено в июне 2022 года на историчес­ком I заседании Национального Курултая. Глава государства четко обозначил его роль: “Главная цель Курултая – укреп­ление национального единства посредством новых идей и творческих шагов”. Именно там, в географическом и историческом сердце Казахстана, на священной земле Улытау, у мавзолея хана Джучи, родоначальника казахских ханов, было объявлено о начале новой эры нашей глубоко укоренившейся государственности.

Формат Национального Курултая, восходящий к истокам казахской культурно-исторической традиции, не только возрождает в модернизированном виде саму суть института степной демократии, но и глубоко символичен, апеллируя к глубинным пластам народной памяти, к авторитету обычая, освященного веками. Очевидно, однако, что этот глубокий посыл был не только символическим жестом, призванным освятить новое начинание напоминанием о былом историческом величии. Он дает возможность увидеть перспективы вероятного будущего через оптику великого прошлого.

С определенной условностью в истории Казахстана можно выделить три знаковых периода, оставивших глубокий след в нашей культурно-ментальной памяти, повлияв на генезис национальной идентичности. Первым стала эпоха центральноазиатского Просвещения, продолжавшаяся с VIII по XII век, второй период – время Золотой Орды, и третий – золотой век Казахского ханства в правление хана Тауке.

“За свою многовековую историю, находясь на стыке цивилизаций, Казахстан впитал в себя многообразную палитру красок различных традиций мира. Это неотъемлемая часть нашего культурного кода, бесценное богатство и конкурентное преимущество нашей нации” – эти слова Главы государства в полной мере можно отнести к замечательной эпохе расцвета цивилизации Центрально-Азиатского региона, в том числе и на территории нашей страны. Она дала человечеству такие имена, как энциклопедист Аль-Фараби, прозванный на Востоке Вторым Учителем, Бируни, Ибн-Сина, отец алгебры Аль-Хорезми, Ходжа Ахмед Ясави, Аль-Бухари, Руми, Юсуф Баласагуни, Омар Хайям и многие другие.

Это было время ученых и мыс­лителей, географов и путешественников, философов и богословов, поэтов, художников, музыкантов, архитекторов и торговцев, на несколько столетий опередивших развитие науки и искусства Европы. Это была подлинная эпоха Просвещения, 500 лет духовного расцвета, в течение которых Центральная Азия являлась научным и культурным центром всего мира, связующим звеном между странами и народами. Накопленные за эти несколько веков интеллектуального подъема сокровища стали трамплином для прорыва всего человечества, включая европейское Просвещение XVIII века.

Немаловажно и то, что этот расцвет локализовался на Шелковом пути, включавшем в себя и южные города Казахстана. Так, древний Тараз был настолько тесно связан с торговлей, что, по одной из версий, его название восходит к слову “весы”. Коммерческая активность привела к развитию городов, широчайшим транснациональным контактам и возникновению целой “международной инфраструктуры”: сферы услуг, гостиниц – караван-сараев, базаров и складов. Купцы и ремесленники, путешественники и ученые, артисты и художники со всего мира стекались в богатые города. Появился целый класс торговцев – бизнесменов, знавших мир, привыкших к самостоятельным решениям и плативших достаточно налогов, чтобы с ними считались власти.

Безусловно, эпоха центральноазиатского Просвещения не прошла бесследно и отпечаталась в коллективном бессознательном нашего народа. Открытость миру, полифония культур, толерантность, умение находить со всеми общий язык, искусство дипломатии, стремление к знаниям, так свойственные нашему народу, берут начало из этого глубокого истока.

Второй значимый этап в формировании нашей идентичности – период Золотой Орды. Ведь именно здесь с XIII по XV век сформировалась историческая общность народов, от которой отделился казахский этнос, унаследовавший территорию, язык, традиции и сущностные черты ментальности Улуса Джучи.

Вопреки стереотипному представлению, закрепившемуся с легкой руки советских историков об “иге Золотой Орды”, диких ордах кочевников, огнем и мечом державших в страхе и подчинении покоренное население, Улус Джучи являлся очагом развитой средневековой цивилизации, уникальность которой была в синкретичном симбиозе городской и кочевой культур, взаимообогащавших друг друга. Воинская доблесть кочевников сочеталась здесь с искусством городских ремес­ленников, торговые караваны спокойно ходили с востока на запад под охраной лучших воинов мира, рынки были полны товаров со всей Ойкумены, а религиозная толерантность позволяла мирно сосуществовать мусульманам, крымским иудеям-караимам, христиа-нам – несторианам и православным, общавшимся в быту на кипчакском диалекте.

Культурная палитра Улуса Джучи впитала в себя и наследие центральноазиатского исламского Просвещения, включая философию, богословие, медицину и математику, персидскую и тюркскую литературную традицию и собственный богатый фольклор, в том числе богатырский эпос – “батырлар жыры”. Золотая Орда на несколько веков стала торговым и культурным мостом, аналогом Транскаспийского коридора, на Великом шелковом пути между Востоком – Китаем и Индией, и Западом – через Русь и итальянские (генуэзские) фактории в Крыму.

Объединяющим началом этого этнокультурного разно­образия стал язык – письменный огузско-кыпчакский тюрки, и lingua franca – народные диалекты кыпчакского, один из которых развился в современный казахский подобно тому, как из вульгарной латыни появились французский и испанский.

Следствием этой этнической, религиозной и культурной толерантности стал синтез народов, населявших Золотую Орду, в особую мультикультурную сис­тему, которую можно определить как суперэтнос – по Льву Гумилеву. Это группа этносов, одновременно возникших в определенном регионе, взаимо­связанных экономическим, идеологическим и политическим общением и проявляющихся в истории как мозаичная целостность.

Современный Казахстан, единственное суверенное государство, сохранившее ядро территории Улуса Джучи в самом сердце Великой Степи, от Алтая до Каспия, от Сибири до Сыр-Дарьи, перенял культурно-ментальную парадигму государства-предка, из которой выросла казахская идентичность. Ее суть – синтез тюркских, евразийских, восточных, западных и традиционных казахских ценностей, межрелигиозная и межэтническая толерантность, решительность, здоровый авантюризм, стремление к свободе и новым горизонтам.

Третий знаковый этап истории становления нашей идентичности – время правления Таввакул-Мухаммад-Бахадур-хана Гази, известного в народе как Əз Тəуке – Тауке Мудрый, великого реформатора и создателя казахской Конституции – знаменитого свода законов “Жеті жарғы”. Этот период в народных преданиях не случайно считался золотым веком для казахов.

Тауке хан смог упорядочить внутриполитические отношения благодаря реформам в системе управления и права. Он изменил систему властных отношений, проводя политику деконцентрации власти, оттес­нив старые султанские элиты и привлекая к управлению государством родовых биев, выбиравшихся народом из своей среды. Бии обеспечивали обратную связь власти и народа и справедливое решение спорных вопросов.

Главным управленческим принципом был провозглашен консенсус. Прекратились меж­элитные распри, воцарилась справедливость и господство закона, развивалась экономика и процветала торговля. Регулярные курултаи биев стали важным государственным органом, на которых решались общенациональные вопросы. Национальный Курултай современного Казахстана – прямой наследник этой демократичес­кой традиции.

От того времени в народном сознании осталась мечта о золотом веке, справедливой и безмятежной эпохе благополучия и мира, “қой үстінде бозторғай жұмыртқалаған заман” (“когда жаворонок вил гнез­да на спинах овец”).

Великие предки оставили нам дорогое наследие – наши ценности: представления о добре и зле, справедливости и чести, скромности и мужестве, силе знания и заботе о ближнем, уважении к старшим и любви к детям, прочности родственных уз, стремление к независимости и жажду новизны, детскую непосредственность и здоровые амбиции. Наша задача – развить и обогатить это наследие новыми ценностями, сплотиться вокруг них и построить нацию будущего в обновленном и вечном серд­це Великой Степи.

Наш ренессанс начался уже сейчас, подготавливая будущий расцвет нации. Гарантией тому – записанный в генах нашей идентичности код ДНК, доставшийся нам от легендарных предшественников – воинов и купцов, ученых и поэтов, ханов и биев, переселенцев и ссыльных, интеллигентов и рабочих эпохи нашего Просвещения, Золотой Орды, Казахского ханства, Алаш орды, Казахской Советской Социалистической Республики.

Горизонты будущего

2022-й стал рубежным годом для Казахстана, разбудив сознание нации и подтолкнув процессы формирования нацио­нальной идентичности, оживив их и направив в новое русло. Стало очевидным, что в условиях геополитических вызовов цифровой эпохи недостаточно сохранить и укрепить устойчивую и осознанную идентичность, которая объединяет нацию. Чрезвычайно важно играть на опережение и уже сейчас начать формирование ценностей, делающих нацию конкурентной на глобальной геополитической арене в XXI веке. Это вопрос мес­та Казахстана на будущей политической карте мира.

Благодаря продуманным и системным шагам Президента страны Касым-Жомарта Кемелевича Токаева у нас хорошие позиции. Мы по-прежнему остаемся большим островом стабильности в окружающем штормовом море. У нас нет врагов, мы дружим со всеми, сохраняя и отстаивая свою точку зрения и интересы. Мы все увереннее заявляем о себе как о важном логистическом звене на новом Шелковом пути между Восточной Азией и Европой. В окружении геополитических гигантов – России, Китая и Глобального Юга – мы не просто сохраняем свое лицо, но и развиваемся в значимую региональную силу. С этой точки зрения принципиально важен статус Казахстана как средней державы, придерживающейся политики мульти­латерализма за пределами политических лагерей. “Раньше считалось, что Казахстан в центре периферии. Теперь он находится в центре всего” – так летом 2024 года отреагировал на этот поворот внешнеполитического курса Жозеп Боррель, на тот момент Верховный представитель ЕС по иностранным делам и безопасности.

В отличие от многих других стран Казахстан нашел свой выход из кризиса идентичности, который охватил весь мир. В то время как во многих государствах, включая мировые державы, реакцией на него стал регресс, откат в прошлое в виде роста этнического национализма и ксенофобии, популярности правого радикализма и обособления в региональных и национальных нишах, Казахстан стремится в будущее – к национальному возрождению через внутреннюю этнокультурную интеграцию, без ущемления чьих-либо прав и избегая ассимилирующих практик.

В нашей актуальной повестке – формирование и кристаллизация в общественном сознании ценностного и культурно-ментального каркаса нации будущего, привлекательность которого делала бы возможной эмоциональное самоотождествление с ним каждого гражданина Казахстана и обеспечила бы конкурентоспособность нашего странового бренда за рубежом. Это цель исторического масштаба, достойная стать национальной идеей в XXI веке.

Глава государства особо подчеркнул роль новых ценностей в этом процессе: “Прежде всего нам необходимо уделить особое внимание формированию нового качества нации. В то же время нам необходимо создать ценности, которые поведут общество вперед. Невозможно осуществить радикальные изменения без обновления идентичности и общественного сознания народа”.

Обновленная национальная идентичность, сочетающая традиции и современность, может и должна стать центром тяжести устойчивой государственности, драйвером реформ и созидающей силой развития в наше кризисное время. Она включает в себя новую этику, соответствующую уровню нации XXI века, триаду духовного развития (образование, наука и культура), привитие культа труда, ментальных навыков цифровой эпохи, создание смарт-нации. Проактивная позиция “Модели Токаева” нацелена на включение этих элементов в культурно-ментальную матрицу общенациональной идентичности.

Основные ценности и культурные тренды, которые ее определят, можно назвать уже сегодня. В первую очередь это справедливость, законность и порядок, воплотившиеся в концепции “Адал азамат”, которая является частью политики Главы государства по укреплению верховенства закона, прозрачности и гражданской ответственности. Эта идея тесно связана с реформами в сфере борьбы с коррупцией, цифровизацией госуслуг и формированием нового общественного сознания. “Адал азамат” – это ценности общества, в котором коррупционером быть стыдно и где законность, прозрачность и ответственность станут привычной нормой.

Важнейший элемент новой идентичности – модернизированные ценности культурного наследия и традиций. Современная казахская культура, опирающаяся на переосмыс­ленные традиционные мотивы, становится актуальным и вос­требованным явлением, в том числе и для международной аудитории. Ключевым элементом национального ренессанса становится популяризация и расширение ареала казахского языка – не только как государственного, но и прежде всего как инструмента культуры, объединяющего начала и важной части идентичности. Единству нации способствуют и обновленные обычаи и традиции – празднование Наурыза, распространение моды на одежду в этностиле, народные инструменты, национальная кухня и т. д.

Ключевыми ценностями являются патриотизм и национальное единство не как официальная идеология, а как внутреннее чувство гордости за страну и народ, искреннее уважение к государственным символам – флагу, гимну и гербу, к исторической памяти и духовному наследию предков, осознание важности гражданского согласия, межэтнической и межрелигиозной толерантности.

Определяющим компонентом казахского ренессанса должен стать концепт смарт-нации: формирование высокоразвитого, образованного, технологически продвинутого и социально ответственного общества в условиях цифровой трансформации. Смарт-нация – это не просто общество, использующее технологии, а общество будущего, в котором граждане обладают высоким уровнем образования и цифровой грамотности, способностью к инновационному мышлению, развитым чувством ответственности за общественное благо, навыками самообучения, адаптации и кооперации.

Смарт-нация развивает критическое мышление, когнитивную гибкость, готовность учиться и переучиваться в условиях технологических изменений, открытость к новым идеям и подходам, креативность и инновационное мышление. Помимо активного использования цифровых технологий во всех сферах жизни смарт-нация предполагает поддержку инклюзивности, равных возможностей для всех, формирование экологической культуры, использование “зеленых” технологий, воспитание граждан как инициативных, мыслящих, этичных личностей, готовых к переменам. Цель смарт-нации – создать общество, в котором каждый гражданин – активный участник построения справедливого, эффективного и инновационного государства.

Первые шаги уже сделаны: это программа “Цифровой Казахстан”, развитие “умных” городов, развитие IT-образования, запуск Astana Hub, поддержка стартапов и молодежных инициатив. Смарт-нация рождается на наших глазах: это успехи наших школьников, побеждающих на международных олимпиадах и поступающих в престижные зарубежные вузы, это интеллектуальный бум в спорте, когда штанга и бокс отступают перед шахматами. Наши юниоры на недавнем чемпионате мира в Греции завоевали шесть золотых медалей, заняв первое место в обще­командном зачете, причем самой юной чемпионке – Алише Бисалиевой – всего восемь лет!

Наследие предков, осмыс­ленное и актуализированное в соответствии с трендами XXI века, умноженное на знания, навыки и ментальные тренды цифровой эпохи, – топливо для нового пассионарного подъема, внутренний огонь, толкающий молодое поколение “цифровых номадов” к новым вершинам. Безусловно, это потребует единства нации, объединения осознанных усилий государства и общества, продуманной стратегии, отточенных идеологичес­ких инструментов, основанных на принципе притягательности, внутреннего интереса. На этом принципе работает, к примеру, общественный проект “Школа аналитики”, инициированный Клубом экспертов при Сенате. Проект нацелен на повышение качества аналитических подходов в госуправлении, деятельности СМИ, научно-экспертного сообщества и гражданского сектора.

“Модель Токаева” запустила процесс формирования в общественном сознании единого культурно-ментального пространства, состоящего из ценностей, целей, идеалов, исторических нарративов, культурных трендов, этнокультурных традиций и актуальных смыслов цифровой эпохи. Приведет ли этот процесс к казахскому ренессансу, сделает ли нашу нацию конкурентной в бушующем океане мирового кризиса – зависит теперь от всех его участников и выгодополучателей: государства, общества, граждан. От нас с вами.

Пожалуй, лучше всех об этом сказал Президент страны Касым-Жомарт Кемелевич Токаев: “От качества нашей нации в первую очередь зависит то, какое место мы займем в мироустройстве будущего. Если мы хотим стать сильной страной, мы должны вместе найти ответы на фундаментальные вопросы о том, какое будущее мы строим, в чем заключается наша национальная мечта, каким должен быть гражданин Казахстана, где наши точки опоры, в чем состоит миссия нашей страны”.

Post scriptum

История учит только тех, кто готов принять ее уроки. Нам может казаться, что былое величие осталось в прошлом, а наш удел – выживание среди глобальных игроков, делящих мир. Но история – не учебник, состоящий из предсказуемых глав, это непрерывный процесс, итогов которого не знает никто, и мы – его часть, он включает в себя и наше настоящее, и наше будущее. Мы не просто наследники великого прошлого – мы несем его в себе как скрытый потенциал, который только ждет часа, чтобы повториться на новом витке великой спирали истории. И мы должны смело идти навстречу этому часу, приближая будущее, наш золотой век, о котором ­мечтали предки.

…О котором мечтал и султан Бейбарс, легендарный воин и полководец, защитник двух Святынь, правитель Мисра и Шама, поднявшийся из рабов, мальчик из кипчакского аула, никогда не забывавший горький запах жусана.